В Узбекистане живут представители самых разных народов, в их числе белуджи, алтайцы, сирийцы и даже якуты. Некоторых, например японцев, можно по пальцам сосчитать, численность других, скажем, таджиков, переваливает за миллион.

В 2002 году в Ташкенте вышел «Этнический атлас Узбекистана», в котором содержатся академические сведения о представителях всех народов, проживающих на территории республики. На сегодня это последний по времени серьезный анализ этнического разнообразия страны.

Алина Тарабаринова и «Фергана» решили внести свою лепту в исследование этнических групп, населяющих Узбекистан.

Русские в Узбекистане являются вторым по численности (после таджиков) этническим меньшинством. Русская речь слышна отовсюду. Книжные лавки наполнены русскими книгами. В крупных городах таксисты, продавцы, дети, да почти все говорят на русском языке.

У меня был случай, когда надо было объяснять водителю, как ехать, а он жаловался, что хорошо знает Васильевский остров в Петербурге, а тут — в Ташкенте — совсем теряется. Водитель был узбек, хотя и русских таксистов в Узбекистане предостаточно. В их салонах включается «Ностальгия.фм», начинаются сравнительные рифмы и обязательные приветы в Россию.

Ташкент — город русской эвакуации. В войну через узбекскую столицу прошло около миллиона эвакуированных. Многие остались до сих пор, хотя в 1990-е и произошел значительный отток русского населения.

Сталинская архитектура с национальными мотивами здесь не редкость. Лицо Ташкента определяет застройка 1960-70-х годов. Мы все помним про землетрясение, которое разрушило целые кварталы до основания. А потом было возрождение, перемешивание стилей, игра с мозаикой, решетками и балконами. Этот баланс классического и восточного завораживает. Сейчас строится новое — расселяются махалли, сносятся старые дома и целые районы, вырубаются вековые деревья, возводятся небоскребы — город выворачивают наизнанку и стандартизируют.

Идешь по улицам, заходишь в церковь, гуляешь по кладбищу, заглядываешь на рынки, заходишь в кафе, забегаешь в автобус — и как будто назад во времени откатился, и поверить, что ты не в каком-нибудь русском южном городе, порой действительно сложно.

И тем труднее найти героев для съемки. Вот такой парадокс.

Первый мой телефонный звонок — русской бабушке-блокаднице, которая была эвакуирована в Ташкент во время войны. После неоднократного ко мне вопроса с претензией — а где, собственно, ее медаль — пришлось закруглить разговор.

Второй звонок был к очень известной в Узбекистане женщине, русской, проживающей в Ташкенте много лет, но на мое предложение я услышала цену встречи. Тут тоже пришлось свернуться, повесить трубку и ухмыльнуться. Да, русских в Узбекистане много. Разных.

Я в Успенском соборе, главном храме Ташкента. Церковь Святого Пантелеймона (1879) при Туркестанском военном госпитале, стоявшая тут первоначально, в 1933 году была превращена в склад Среднеазиатского военного округа, но уже в 1945-м возвращена верующим и освящена как кафедральный Успенский собор. В нынешнем виде собор возведен в 1958-1960 годах при Хрущеве, то есть в послевоенную религиозную оттепель и до начала второй волны гонений на веру.

Идет первая неделя поста, читается канон Андрея Критского. Народу много, и как поразительно встретить выходящего из двери моего героя-грека из прошлого репортажа — Георгия Химониди.

Служба кончилась — ощущение, что я на родине. Правда, потом неоновые вывески и странно подсвеченные аллеи вернули меня обратно.

Впереди прогулка по Боткинскому кладбищу. Создано оно в 1872 году после завоевания Ташкента Российской империей. Здесь погребены представители разных этнических групп.

Помню, в свою первую поездку по Узбекистану я оказалась в Нукусе, в Государственном музее имени Савицкого, и меня удивило обилие русских имен на стенах. Этот музей существует благодаря Игорю Савицкому, который после переезда из Москвы собирал этнографический материал по Каракалпакии, а также то, что было запрещено при советском политическом режиме, — произведения авангарда. Редчайшая и мощнейшая коллекция представлена в этом музее.

А потом был Муйнак и дядя Вова. Такого русского человека и у нас не сыщешь. Достаточно просто оказаться во дворе его дома-музея.

Вплоть до середины 1980-х годов Муйнак являлся развитым рыболовецким городом-портом на южном берегу Аральского моря. В городе работал муйнакский рыбоконсервный комбинат, который был градообразующим предприятием и одним из крупнейших рыбоконсервных заводов бывшего CCCР. Здесь было море, а остался лишь соленый привкус песка на зубах и кладбище кораблей. А также хороший старт для тех, кто хочет все же доехать до остатков Аральского моря.

Дядя Вова когда-то был летчиком. Это сейчас он спустился на землю и стал проводником в погибший подводный мир Аральского моря. Тысячу раз с высоты он смотрел на плато Устюрт, и благо, память у него до сих пор отменная — заблудиться с ним сложно. Ты едешь на его вездеходе по степи с зайцами, ощущаешь все вот эти 20 метров под водой и чувствуешь себя… собой.

И дальше Фергана, основателем которой стал русский генерал Михаил Скобелев в 1876 году. И долгая задушевная беседа с Александром Куприным — великолепным историком, культурологом, поэтом и удивительно ясным, светлым человеком.

Прогулки c Куприным по Фергане — с рассказами, стихами и историческими справками можно посмотреть в моем видео.

И хотя русские из Узбекистана продолжают уезжать, наверное, все-таки часть общины уже никуда никогда не уедет. Их потомки будут жить в Ташкенте и в других городах Узбекистана спустя десятилетия, а мы — туристы — будем приезжать, с радостью обмениваться рукопожатиями и с удивлением смотреть на их русско-восточную жизнь.